Презентация на тему "Творчество Михаила Михайловича Пришвина" 7 класс

№ слайда

Текстовое (методическое) сопровождение

Имя писателя Михаила Михайловича Пришвина с детства знакомо каждому. Мы его знаем как любителя природы, описателя природы, тонкого ценителя красоты, известного, в основном, как автора «Кладовой солнца», «Родников Берендея», «Кащеевой цепи», «Рассказов о прекрасной маме». И эпиграфом к нашему уроку прозвучат такие слова “Если бы природа могла чувствовать благодарность к человеку за то, что он проник в ее тайную жизнь и воспел ее красоту, то прежде всего эта благодарность выпала бы на долю писателя Михаила Михайловича Пришвина” Константин Георгиевич Паустовский.

Для меня главное видится в том, как Пришвин описывает природу. "Мы хозяева нашей природы, она для нас кладовая солнца с великими сокровищами жизни. Мало того, чтобы сокровища эти сохранить, их надо открывать и показывать. Для рыбы нужна чистая вода — будем охранять наши водоемы. В лесах, степях, горах разные ценные животные. Будем охранять наши леса, степи, горы. Рыбе — вода, птице — воздух, зверям — лес, степь, горы. А человеку нужна родина. И охранять природу — значит охранять родину". Это особенно важно помнить сейчас, в дни борьбы за сохранение родной земли.

Пейзаж в произведении художественной литературы помогает нам не только представить место и время происходящих событий, но и почувствовать настроение героя, чувства и мысли автора. Пейзаж вызывает в душе читателя настроение, созвучное тому, которым охвачен герой. Хочется вспомнить слова Пришвина: «Самое главное, чему я выучился,- это пониманию, что все птицы разные, и зайцы, и кузнечики, и все животные существа тоже, как люди, между собой отличаются, что у них тоже, как у нас, если он Иван, то так и есть Иван, Пётр – это уже другой. Так и воробьи тоже все разные, и я это вижу, и это главное, чему я выучился». Писатель сам не мог наглядеться на мир и каждый день видел его новым и понимал всем сердцем и каждый день жизни проводил в природе с таким вниманием к ней, как будто она и есть вся тайна и полнота жизни.

Мы в своём 21 веке удалились от природы, словно отдалились и от радости. И здесь нет разницы между взрослыми и детьми, потому что дети – это зеркало взрослых. Я считаю, что слова Пришвина о том, что «природа есть родина» очень правильные. Все мы знаем, что чувство родины острее всего пробуждается в одиночестве перед красотой милой природы. Но одно дело знать умом и совсем иное – узнать душой и почувствовать. Читая его книги пусть на миг, но отчётливо понимаешь, что в мире нет ничего сложного, ничего путаного и тёмного, нет слабости и сомнения, а есть свет и правда. Этого мгновения может потом хватить на целую осмысленную жизнь. Но чтобы увидеть его вместе с Пришвиным, надо держать душу в готовности и принимать мир, как учил писатель, - с «родственным вниманием».

Пришвинские описания природы возбуждают интерес к природе, закрепляют в уме и чувствах её образы, помогают отчётливее и яснее усвоить её характерные черты, её душу. У Пришвина произведения дышат живой жизнью и правдой.

Родился по старому стилю 23 января (4 февраля н.с.) 1873 года, «когда прибавляется свет на земле и у разных пушных зверей начинаются свадьбы”, в имении Хрущеве Елецкого уезда Орловской губернии в купеческой семье, состояние которой было промотано отцом, оставившим семью без средств к существованию. Потребовалось много сил и труда матери будущего писателя, чтобы дать детям образование. Детство Пришвина было непростым. Он был впечатлителен, нервозен, рано потерял отца и, как всякий росший без отца мальчик, от этого сиротства страдал и всю свою жизнь эту потерю пытался восполнить.

С начала двадцатых годов и до самой смерти Пришвин вел фенологический дневник и соотносил с жизнью природы все подробности человеческого бытия, видя в них единое целое. «Село Хрущево представляло собой небольшую деревеньку с соломенными крышами и земляными полами. Рядом с деревней, разделенная невысоким валом, была усадьба помещика, рядом с усадьбой — церковь, рядом с церковью — Поповка, где жили священник, дьякон и псаломщик».

В детстве его окружали разные люди — многих он потом с благодарностью вспоминал, о многих писал, над одними посмеивался, других превозносил. Самое сильное влияние на него оказала мать Мария Ивановна Пришвина, урожденная Игнатова, чрезвычайно энергичная и сильная женщина, происходившая из староверческого рода белевских купцов-мукомолов.

Мария Ивановна вышла замуж в девятнадцать лет по выданью, мужа своего никогда не любила и воспринимала супружество как долг. И хотя ни религиозного духа, ни отношения Марии Ивановны в жизни Пришвин не унаследовал, тягу к старообрядцам, к этой цельной непримиримой и глубокой культуре, воспринял, и позднее впечатления и воспоминания о другой жизни, иначе говоря, родовая память, повлекли его в край непуганых птиц на Выгозеро. Мать Пришвина была из староверов, пусть даже и порвавших с древней отеческой верой.

В 1883 мальчик поступил в Елецкую гимназию, из 4-го класса которой был изгнан "за дерзость учителю", заканчивал обучение в Тюменском реальном училище. Первое образование мальчик получил вместе с крестьянскими детьми в сельской школе, однако дальше пути их разошлись: они остались в деревне, а он, как и положено барчуку, отправился в гимназию.

Пришвин очень любил путешествия — их будет очень много, он объездит почти всю страну и напишет о Дальнем Востоке, Средней Азии, Кавказе, Крыме так, словно в этих краях много лет прожил, но сердце его навсегда будет отдано Русскому Северу.

Желание путешествовать далеко уводило писателя — то на Белое море, то в архангельские леса, то в Хибинскую тундру, то на Дальний Восток. Отовсюду он привозил в памяти — картины, сюжеты, образы, подслушанные и записанные в книжечку неповторимые словечки. По этим ориентирам писал свои сказочные повести-поэмы.

Уезжая, он возвращался домой, книжки дома писал. Домом своим, начиная с двадцатых годов, в течение долгого времени почитал обширное пространство лесов и полей, рек, озер и болот на севере Московской области. Сам он отыскал себе это место по вкусу, облюбовал, исходил вдоль и поперек. То жил в Переславле-Залесском, на берегу Плещеева озера, то в городишке Талдоме, то в Загорске, то в деревне Костино, то в Усолье, и в других деревнях тоже живал или просто в рыбачьих, в лесных избушках.

Путешествуя, Пришвин постоянно ведет дневник, в который заносит свои наблюдения за окружающей природой, жизнью, бытом, обычаями людей разных уголков России. Жена писателя вспоминает, как однажды, благодаря дневниковой записи, открыла для себя удивительное явление: Бал на реке. "Белые лилии раскинули широко свои лепестки и, как дамы в кринолинах, танцевали на волнах с кавалерами в желтом под музыку быстро текущей реки: волны под ними переливались на солнце, тоже, как музыка ".

В своих произведениях Пришвин с юмором описывает и самих животных, и их поведение, и повадки зверей, и явления природы. Читая его рассказы, становится очевидным, что писатель живёт природой, дружит с ней, разговаривает, делится с ней своими тайнами, и природа отвечает ему тем же.

Давайте вместе вспомним некоторые рассказы Пришвина, которые нам особенно запомнились.

ГОВОРЯЩИЙ ГРАЧ.

Пришвин рассказывает, как повадился к нему на подоконник летать грачонок. Хозяин подкармливал его гречей и постоянно спрашивал: «Кашки хочешь, дурашка?». Когда через месяц закончилась крупа и есть стало нечего, случилось вот что:

-Стук, стук! – на подоконнике грач долбит в стекло.

«Вот и мясо!»- явилась у меня мысль (я был очень голоден).

Открываю окно, и хвать его. А он прыг от меня на дерево. Я в окно за ним к сучку. Он повыше. Я лезу. Он выше и на самую макушку. Я туда не могу, очень качается. Он же, шельмец, смотрит на меня сверху и говорит:

- Хо-чешь каш-ки, ду-раш-ка?

ЁЖ.

Раз шёл я по берегу нашего ручья и под кустом заметил ежа; он тоже заметил меня, свернулся и застукал: тук-тук-тук. Очень похоже было, как если бы вдали шёл автомобиль. Я прикоснулся к нему кончиком сапога; он страшно фыркнул и поддал своими иголками в сапог.

Я забрал его домой. Ёж забрался под кровать и не высовывал носа.

Когда стемнело, я зажёг лампу и – здравствуйте! Ёжик выбежал из-под кровати. Он, конечно, подумал на лампу, что это луна взошла в лесу. И так он пустился бегать по комнате, представляя, что это лесная полянка!

….Вот не знаю, сколько я спал, слышу: опять у меня в комнате работа. Ёжик бежит по комнате, и на колючках у него яблоко. Прибежал в гнездо, сложил его там и за другим бежит в уголок.

Так вот и устроился у меня ёжик. А сейчас я, как чай пить, непременно его к себе на стол и то молока ему налью на блюдечко – выпьет, то булочки дам – съест.

ЛЕСНОЙ ХОЗЯИН

Как раз в это время напряжение всех живых существ, ожидающих дождя, дошло до крайности.�- Зина, - сказал я, - смотри, как все листки, все травинки ждут дождя. Вон заячья капуста даже на пень забралась, чтобы захватить первые капли. Девочке моя шутка понравилась, она милостиво мне улыбнулась.

- Ну, старик, - сказал я дождю, - будет тебе всех нас томить, начинай,�поехали!�И в этот раз дождик послушался, пошел.

ЖАРКИЙ ЧАС

Пришел жаркий час, снег незаметно подтаивает, и вот в полной лесной тишине как будто сама собой шевельнется еловая веточка и закачается. А как раз под этой елкой, прикрытой ее широкими ветками, спит заяц. В страхе он встает и прислушивается: веточка не может же сама собой шевельнуться. Зайцу страшно, а тут на глазах его другая, третья ветка шевельнулась и, освобожденная от снега, подпрыгнула. Заяц метнулся, побежал, опять сел столбиком и слушает: откуда беда, куда ему бежать? И только стал на задние лапки, только оглянулся, как прыгнет вверх�перед самым его носом, как выпрямится, как закачается целая береза, как махнет рядом ветка елки!

ПАРАШЮТ�В такой тишине, когда без кузнечиков в траве в своих собственных ушах пели кузнечики, с березы, затертой высокими елями, слетел медленно вниз желтый листик. Он слетел в такой тишине, когда и осиновый листик не шевелился. Все ели, березы и сосны со всеми листиками, сучками, хвоинками и даже кусты, даже трава под кустами дивились и спрашивали: "Как мог в такой тишине стронуться с места и двигаться листик?" И я пошел к нему и узнал. Нет, не сам собой сдвинулся листик это паук, желая спуститься, отяжелил его и сделал своим парашютом: на этом листике опустился небольшой паучишко.

СИЛАЧ�Земля, разрыхленная муравьиной работой, сверху покрылась брусникой, а под ягодой зародился гриб, и мало-помалу напирая своей упругой шляпкой, поднял вверх над собой целый свод с брусникой, и сам, совершенно белый, показался на свет.

БЕЛКИ�При первом рассвете выходим по одному в разные стороны в ельник за белками. � увидел затаившуюся белку и, ожидая её, решил написать себе что-нибудь в книжечку о наблюдениях. Совершенно тихо, очень медленным движением руки я вынимаю из сумки книжку и карандаш. �И только написалось слово, прямо как раз в книжку падает сверху шелушка от шишки. Догадываюсь, что наверху как раз надо мной сидит белка с еловой шишкой. Она затаилась, когда я пришел, но теперь ее мучит любопытство, живой я или совсем остановился, как дерево, и ей уже не опасен. Быть может, даже она нарочно для пробы пустила на меня шелушку, подождала немного и другую пустила и третью. Ее мучит любопытство, она больше теперь, пока не выяснит,�никуда не уйдет. Я продолжаюписать. В это время белка бросила целую шишку и чуть не выбила у меня книжку из рук. Уголком глаза я вижу, как она осторожно спускается с сучка на сучок, ближе, ближе и вот прямо из-за спины поверх плеча моего смотрит, дурочка, в мои строки.�

КУРИЦА НА СТОЛБАХ�Весной соседи подарили нам четыре гусиных яйца, и мы подложили их в гнездо нашей черной курицы, прозванной Пиковой Дамой. Прошли положенные дни для высиживания, и Пиковая Дама вывела четырех желтеньких гуськов. Они пищали, посвистывали совсем по-иному, чем цыплята, но Пиковая Дама, важная, нахохленная, не хотела ничего замечать и относилась к гусятам с той же�материнской заботливостью, как к цыплятам.�Вот в один из дней грянул гром, сверкнула молния. Удивительно нам было смотреть, как по приказанию курицы четыре высоких, как сама курица, гусенка сложились в маленькие штучки, подлезли под наседку и она, распушив перья, распластав крылья над ними, укрыла их и угрела своим материнским теплом. Но гроза была недолгая. Туча пролилась, ушла, и солнце снова засияло над нашим маленьким садом. Когда с крыш перестало литься и запели разные птички, это услыхали гусята под курицей, и им, молодым, конечно, захотелось на волю.�- На волю, на волю! - засвистали они.�- Квох-квох! - ответила курица.�И это значило:�- Посидите немного, еще очень свежо.�- Вот еще! - свистели гусята. - На волю, на волю!�И вдруг поднялись на ногах и подняли шеи, и курица поднялась, как на четырех столбах, и закачалась в воздухе высоко от земли.

Вот с этого разу все и кончилось у Пиковой Дамы с гусями: она стала ходить отдельно, гуси отдельно, видно, тут только она все поняла, и во второй раз ей уже не захотелось попасть на столбы.

ПТИЦЫ ПОД СНЕГОМ

Я много всего в лесу насмотрелся, мне все это просто, но все-таки дивлюсь на ястреба: такой умнейший, а на этом месте оказался таким дураком. Но всех дурашливей я считаю куропатку. Избаловалась она между людьми на гумнах, нет у нее, как у тетерева, чтобы, завидев ястреба, со всего маху броситься в снег. Куропатка от ястреба только голову спрячет в снег, а хвост весь на виду. Ястреб берет ее за хвост и тащит, как повар на сковороде.

СМЕТЛИВЫЙ БЕЛЯК�Метель вскоре перестала. Но ветер продолжался. Мы все-таки вышли промяться. И, переходя поле, говорили между собой, что вот, если случится нам поднять беляка и был бы он вправду умный, то стоило бы ему только одно поле перебежать, и след за ним в один миг заметет, и собака сразу же потеряет. Но где ему догадаться: будет вертеться в лесу, пока не убьем. Вскоре мы вошли в лес. Трубач случайно наткнулся на беляка и погнал. Весело нам стало: нигде ни одного следа, и по свежему, нетронутому снегу бежит наш беляк, как по книге. "Что ни делается, все к лучшему!" - весело сказали мы друг другу и разбежались по кругу. И только стали на места, гон прекратился.�Пошли посмотреть, что такое. И оказалось, беляк-то был действительно умный и как будто услыхал наш разговор: из лесу он выбежал в поле, и следы его перемело, да так, что и мы сами кругом поле обошли и нигде следа не нашли.�Пришли домой с пустыми руками и говорим Агафону:�- Ну, как это ты понимаешь?�- Так и понимаю, что тоже все к лучшему, - сказал Агафон, - зайчик спасся, а вот увидите, сколько от него разведется к будущему году. Что ни делается на свете, все к лучшему.

ПЕРВАЯ СТОЙКА�Мой легавый щенок называется Ромул, но я больше зову его Ромой, или просто Ромкой, а изредка величаю его Романом Василичем. У этого Ромки скорее всего растут лапы и уши. Такие длинные у него выросли угли, что когда вниз посмотрит, так и глаза закрывают, а лапами он часто что-нибудь задевает и сам кувыркается. Сегодня был такой случай: поднимался он по каменной лестнице из подвала, зацепил своей лапиной полкирпича, и тот покатился вниз, считая ступеньки. Ромушка этому очень удивился и стоял наверху, спустив уши на глаза. Рома перевел глаза. Ему, наверное, очень хотелось побежать и проверить, отчего это мертвый кирпич вдруг ожил и покатился. Но спуститься туда было очень опасно: что если там кирпич схватит его и утянет вниз навсегда в темный подвал?�- Что же делать-то, - спросил я, - разве удрать?�Рома взглянул на меня только на одно мгновение, и я хорошо его понял, он хотел мне сказать.�- Я и сам подумываю, как бы удрать, а ну как я повернусь, а он меня схватит за прутик?

Чем дольше стоял Ромка, тем ему становилось опасней и страшней: по собачьим чувствам выходит так, что чем мертвее затаится враг, тем ужаснее будет, когда он вдруг оживет и прыгнет.�- Перестою, - твердит про себя Ромка.�И чудится ему, будто кирпич шепчет:�- Перележу.�Но кирпичу можно хоть и сто лет лежать, а живому песику трудно, устал и дрожит.�Я спрашиваю:�- Что же делать-то, Роман Василич?�Рома ответил по-своему:�- Разве брехнуть?�- Вали, - говорю, - лай!�Ромка брехнул и отпрыгнул. Верно со страху ему показалось, будто он разбудил кирпич и тот чуть-чуть шевельнулся. Стоит, смотрит издали, - нет, не вылезает кирпич. Тихонечко подкрадывается, глядит осторожно вниз: лежит.�- Разве еще раз брехнуть?�Брехнул и отпрыгнул.

ПРЕДАТЕЛЬСКАЯ КОЛБАСА�Ярик очень подружился с молодым Рябчиком и целый день с ним играл, потом стал сам, без разрешения уходить к нему домой. Я ничего не имею против дружбы собак, но нельзя же допустить, чтобы Ярик без разрешения оставлял службу у меня.�- Так не годится, - сказал я строгим голосом, - это, брат, не служба. А кроме того, ты ушел без намордника, значит, каждый встречный имеет право тебя застрелить. Безобразный ты пес. Я все высказал суровым голосом, и он выслушал меня, лежа на траве, виноватый, смущенный.�- Не будешь больше ходить к Рябчику? - спросил я более добрым голосом.�Он прыгнул ко мне на грудь. Это у него значило:�- Никогда не буду, добрый хозяин.�Мы жили в дружбе недолго, всего только неделю, а потом он снова куда-то исчез. Дети вскоре прибежали ко мне из города:�- Ярик у нас.�Прошел день. Наступила ночь. Я зажег лампу, сел на диван, стал читать книжку. Я читал и слушал музыку леса. Ко вдруг мне что-то показалось в уголке глаза. Я быстро поднял голову, и это исчезло. Теперь я стал прилаживаться так читать, чтобы, не поднимая головы, можно было наблюдать порог. Вскоре там показалось нечто рыжее, стало красться в обход стола, и, я думаю, мышь слышней пробежала бы, чем это большое подползало под диван. Только знакомое неровное дыхание подсказало мне, что Ярик был под диваном и лежал как раз подо мной. В моем охотничьем столе лежит запас копченой колбасы, которая чем больше сохнет, тем становится вкуснее. Бывало, мне довольно только ящиком шевельнуть, чтобы Ярик, спящий колечком, развернулся, как стальная пружина, и подбежал к столу, сверкая огненным взглядом. И так вот, зная, как Ярик любит колбасу, я не могу допустить, чтобы он был под диваном. Делаю последний опыт, бросаю вниз не кусочек, а только шкурку, и наблюдаю. Но как внимательно я ни смотрю, ничего не могу заметить: шкурка исчезла как будто сама по себе. В другой раз я все-таки добился:�видел, как мелькнул язычок. Ярик тут, под диваном.

БОРЕЦ И ПЛАКСА.

Дело было в Московском зоопарке. Зимовать медведь Борец лёг в углублении стены, в нише. А самка его, Плакса, напротив, у другой стены. Зимой при первой же оттепели в нишу набежала вода. Борец там подплыл. При случившейся беде Борец ободрал всё дерево, которое росло здесь же, и принялся таскать кору к себе в мокрую берлогу. Он забрался на самую верхушку, свалился оттуда на бетонный пол, ушибся, долго тёр ушибленное место лапой, сердился, ворчал и, наконец, лёг на корьё.

В скором времени служащие зоопарка свалили сверху Плаксе огромную вязанку соломы, где она отлично и устроилась. Вот тут-то, выждав благоприятный момент, Борец молниеносно вскочил, подбежал к Плаксе, сгрёб передними лапами солому и, высоко держа над собой копну, на одних задних лапах быстро промчал её к себе в берлогу, постелил поверх сырого, неприятно колючего корья и успокоенно лёг.

ОХОТНИЧЬИ СОБАКИ�Охотничья собака - это ключ от дверей, которыми закрываются от человека�в природе звери и птицы. Нос собаки, или чутье, как говорят охотники, эта холодная мокрая замазка с двумя дырочками

Интересные и незаслуженно забытые факты из жизни Пришвина

Эту лодку сам Пришвин склеил из десятка велосипедных и автомобильных камер, находясь на отдыхе в Переславле-Залесском.��Уникальность конструкции лодки заключается в отсутствии днища. Таким образом, для гребли можно использовать не только весла, но и ноги, обутые в ласты.��Недалеко от берега или на мелководье можно работать ногами по дну, что и продемонстрировано на фотографии. Те, кто был на Плещеевом озере, хорошо понимают гениальную задумку знатока русской природы.��Плещеево озеро, Переславль-Залесский, 1924 г.

Пришвинские описания природы возбуждают интерес к природе, закрепляют в уме и чувствах её образы, помогают отчётливее и яснее усвоить её характерные черты, её душу. У Пришвина произведения дышат живой жизнью и правдой.

Он мечтал: "Создать сказку жизни, чтобы читали мой детский рассказ, как сказку, все возрасты".